На русском языке
*
Я спросил у командира батальона:
А жива ли санитарочка, Алёна?
Не с картины Васнецова, не лошадка,
Та, что сладкою была, как шоколадка.
Та, что на ухо шептала и тащила:
«Хоть безногий, настоящий ты мужчина,
Вот когда до медсанбата доберёмся,
то с тобою мы тогда и разберёмся».
Не просил я промедола и подмоги,
Я хотел забрать с собою свои ноги,
Что легли, как с запятою запятая,
Сухожилия в ромашки заплетая.
По дороге я орал и матерился,
Ад кромешный наступил или приснился,
Но Алёна только в губы целовала,
Чтобы мне, хоть ненадолго, легче стало...
Я живой, я на протезах, я вернулся,
Чтобы враг моею кровью захлебнулся!
Я не верю командиру батальона,
Что погибла санитарочка Алёна...
На украинском языке
*
Запитав я командира батальйону:
— Чи жива ще рятувальниця Альона?
Не з картини Васнєцова, та не шкапка —
Що солодкою була, як шоколадка!
Що на вухо шепотіла, та тягнула:
— Хоч без нiг ти, а мене снага пригнула,
Ось коли до лiкарiв доберемося,
Та тодi з тобою i розберемося.
Не жадав я промедолу та підмоги,
Я хотiв лише забрати свої ноги,
Що лягли, як пiсля речення, двi коми,
Заблукавши у ромашках, нерухомi.
По дорозі матюкався та молився,
Чи то пекло, чи останнiй сон приснився,
Та Альона тільки губи цілувала,
Щоб менi, хоч не надовго, легше стало...
Я живий, я на протезах повернувся,
Аби ж ворог злою кров'ю захлинувся!
Я не вiрю командиру батальйона,
Що загибла рятувальниця Альона...